Жизнь одного химика. Том 1 - Страница 75

Изобретение Д. И. Менделеева было настолько заманчиво, что морское ведомство, хотя и заказывало все пороха в Артиллерийском Управлении, но решило построить небольшой завод на 5000 пудов в год, применяя, как основной материал, пироколлодий. Для обсуждения выгодности применения пироколлодия были образованы различные комиссии, в которых я принимал участие, и в конце концов изобретение Д. И. Менделеева имело большое влияние на изменение способа приготовления порохов как у нас, так и заграницей. В такой разгар споров о наилучшем способе нитрации клетчатки появилась работа французского порохового инженера Бреже, который после производства большого числа опытов пришел к заключению, что для получения определенной степени нитрации клетчатки можно брать различные смеси кислот, содержащих известное количество воды. Ему удалось графически указать три зоны смеси кислот, при которых будет получаться пироксилин определенного состава. С теоретической точки зрения это не представляет какого-нибудь нонсенса, так как реакция образования сложного эфира, каким является пироксилин, обусловливается влиянием в данном случае трех переменных: моногидратов азотной и серной кислот и воды. Вариируя этими реагентами можно найти различные их сочетания для получения одного и того же продукта. Подобное же правило дал ранее и Д. И. Менделеев для изготовления пироколлодия.

Статья французского порохового инженера послужила для нашего знатока порохового дела полк. Киснемского материалом для математической обработки полученных данных. В результате, он опубликовал свою работу в «Артиллерийском Журнале» и представил ее в Артиллерийский Комитет на предмет получения особой премии имени ген. Дядина. Эта премия в размере 1500 руб., согласно воле завещателя, должна была выдаваться в определенные сроки артиллеристу, сделавшему наиболее важное изобретение или работу для усовершенствования артиллерии. Присуждение этой премии было обставлено очень строгими условиями и происходило в особом заседании Артиллерийского Комитета при непременном участии двух членов Российской Академии Наук. В тот год было представлено несколько трудов на соискание премии, и среди них были труды Киснемского и профессора Артиллерийской Академии Г. А. Забудского; последний представил составленный им курс (налитографированный) «Пороходелие». Председателем Комиссии для разбора этих трудов был назначен начальник порохового Охтенского завода ген. Сухинский, я и кап. Дымша (пороховой инженер) — членами. Так как мне неловко было писать разбор трудов моего шефа по лаборатории, то мы разделили труды: Дымша написал рецензию о труде Забудского, а я о работе Киснемского.

Я немного отвлекся от темы о диссертации Сапожникова, но я позволил себе это отступление, так как все эти события близко соприкасаются между собою и дают характеристику действующими лицами. В комиссии был прочитан составленный М. П. Дымшей отзыв о книге Забудского. Впечатление получилось довольно неблагоприятное, — в особенности после того, как М. П. привел доказательства тому, что Забудский списал целыми страницами с книги И. М. Чельцова «Взрывчатые вещества». М. П. сообщил нам, что показал обе книги ген. Костырко и указал, какие приемы были использованы Забудским, чтобы составить теоретическую часть своего труда. Ген. Сухинскому и мне ничего не оставалось делать, как присоединиться к мнению Дымши о книге Забудского. Мое положение было особенно неприятным, так как помимо того, что он был мой шеф, он возглавлял также комиссию, которая была назначена для разбора моей диссертации*). Впоследствии, когда он узнал какой отзыв был дан нашей комиссией, он был очень сердит на меня. Относительно работы Киснемского мною был представлен в комиссию очень обстоятельный разбор, где я привел все литературные справки и критически разобрал приложимость выведенных им уравнений для использования их на практике для составления нитрующих смесей с целью получить пироксилин определенной степени нитрации. Мой отзыв не особенно хвалил работу, и на основании его трудно было автору рассчитывать на получение Дядинской премии. Мне передавали потом, что Ф. Ф. Бейльштейн, который был членом Академии Наук и был приглашён на заседание Артиллерийского Комитета, спросил одного из членов комитета, кто написал отзыв о работе Киснемского. Когда ему сказали, что отзыв писал я, — то он заметил: «Я так и подумал, что его написал химик, понимающий, где собака зарыта».

Мой отзыв был налитографирован, и А. В. Сапожников попросил меня дать ему копию. Он ее получил ранее, чем он стал писать свою статью «О нитрации клетчатки», которую он представил как дополнение к своей диссертации. Когда я получил диссертацию А. В. вместе с налитографированной статьей о «Нитрации клетчатки», то был удивлен, что разбор статьи Киснемского в точности совпал с теми идеями, которые я высказал в своем отзыве. Не желая его расстраивать перед защитой диссертации, я решил пока не спрашивать его, почему он, имея в руках мой отзыв, не упомянул о сделанном мною разборе труда Киснемского и о моих выводах. На защите диссертации Сапожникова, которая состоялась через месяц после моей (в 20х числах марта), И. М. Чельцов, будучи хорошо знаком с моим отзывом о работе Киснемского, сделал А. В. упрек, почему он не упомянул Ипатьева, который уже ранее его очень обстоятельно и верно разобрал все выводы, сделанные Киснемским. А. В. ничего не ответил на это замечание, и я, сознавая свою правоту, решил потом спросить А. В., почему он игнорировал мою работу. Кроме Чельцова, делал возражения Г. А. Забудский, — как всегда более формального характера, а не по существу работы; А. Е. Фаворский не сделал ни одного замечания. Конференция единогласно признала А. В. Сапожникова достойным получить звание профессора по взрывчатым веществам.