Жизнь одного химика. Том 1 - Страница 47

Осенью 1894 года у меня накопился значительный научный материал, и А. Е. Фаворский предложил мне сделать доклад в Р. Ф.Х. Обществе. Мой доклад был поставлен на повестку заседания на 20е октября. Я хорошо помню это число, потому что в этот день скончался Александр 3й, и весть об его кончине пришла в Общество по окончании моего доклада. Я со страхом доложил о своих работах, но говорил немного долго, так как сообщил о таких деталях работы, которые можно было бы опустить; но всем химикам моя работа понравилась, и такой старожил Общества, как проф. М. Д. Львов, ученик и правая рука А. М. Бутлерова, публично пожелал мне с таким же успехом продолжать мои исследования.

Настроение в Петербурге и во всей России, и в правительственных кругах, и в интеллигентном обществе было не из веселых: престол переходил из рук монарха, хотя и реакционного, но умеющего держать твердо руль управления, в руки молодого императора, 26 лет от рода, совершенно не подготовленного взять на себя бразды правления таким громадным государством. Сам Николай 2й переживал очень трудные минуты, и сомневался в своей способности быть царем этой великой страны. Он совершенно откровенно говорил об этом своему зятю вел. кн. Александру Михайловичу*), который был женат на его сестре Ксении Александровне, и просил его помочь ему советами в различных трудных вопросах управления. Надо признать, что Александр 3й не с’умел подготовить своего сына к занятию престола. Отличаясь деспотическим характером в семье и не ожидая своей близкой кончины, он не обращал достодолжного внимания на подготовку наследника к серьезной государственной работе и по всем вероятиям не посвящал его в государственные дела. Громадное значение для развития взглядов и убеждений наследника должен был иметь выбор для него воспитателя и преподавателей. Генерал Данилович, директор 2го Петербургского Корпуса, выбранный воспитателем цесаревича, не представлял из себя крупной личности, и, как мне передавали многие военные педагоги, обладал такими качествами характера, которые сделали из него впоследствии хитрого царедворца. В этом отношении нельзя не вспомнить, как удачно был выбран воспитатель поэт Жуковский для Александра 2го. Николай 2й получил, главным образом, военное образование и из него бы вышел хороший командир; но его познания по политической экономии и гуманитарным наукам не были достаточными для подготовки его к государственной деятельности; быть может, они и не представляли для него достаточного интереса, так как ограничивались одним теоретическим знакомством с хозяйством великой страны, без участия в решениях ее жизненных вопросов.

Я не имею достаточных данных для того, чтобы дать надлежащую характеристику Николая 2го, когда он вступил на российский престол, но должен сказать, что большое смущение в умах царило в то время в Петербурге и во всей России. Мне пришлось встречать Николая 2го несколько раз в моей жизни, в особенности во время великой войны 19141917 годов; впоследствии я поделюсь своими впечатлениями, вынесенными мною из многократных разговоров с ним.

Мои лекции по неорганической химии в среднем классе Училища продолжали привлекать внимание юнкеров, и я был доволен достигнутым успехом, хотя был очень строг при оценке их познаний. Юнкера несомненно меня боялись, хотя относились ко мне с большим уважением и до моего слуха дошли их мнения о моей любви к химии и о желании поставить ее преподавание в Училище и Академии на надлежащую высоту. Моя строгость относительно оценки ответов не могла не обратить внимания начальства, и на одну из репетиций по химии в начале учебного года явился в класс сам начальник Академии и Училища генерал Демьяненков. Поздоровавшись с юнкерами, он обратился ко мне с вопросом:

«Скажите мне, почему у Вас юнкера получают неудовлетворительные баллы? Может быть преподавание ведется не так как надо, метод преподавания выбран неудачно или учебник, вами рекомендованный, не отвечает назначению? Я все время наблюдаю ваши оценки и всякий раз прихожу в смущение».

Подобное замечание начальника Училища в присутствии моих учеников произвело на меня неприятное впечатление. Как бы не был плох преподаватель, никоим образом нельзя его критиковать в присутствии его учеников, потому что это подрывает школьную дисциплину и не только не может улучшить дела, а только его портит. Я сейчас не помню, что я ему ответил, но уже тогда решил, что это ему даром не пройдет, и что я ему дам в ближайшее же время надлежащую отповедь. Он просидел почти до конца репетиции и был свидетелем моего опроса одного юнкера, Чайковского, большого лентяя, которому я поставил неудовлетворительную отметку, так как, он не мог ответить почти ни на один самый простой вопрос из пройденного курса.

На другой день я искал случая встретить начальника, что было сделать сравнительно легко, так как он около 11 часов утра всегда приходил в преподавательскую комнату, где принимал доклад инспектора классов К. Е. Гука. Когда Демьяненков поздоровался со мной, то спросил: «Ну, как у Вас окончилась репетиция»? Я ему ответил, что я поставил только один неудовлетворительный балл юнкеру Чайковскому, которого я спрашивал в его присутствии. «Да, он заслужил такой оценки», — прибавил начальник. Тогда я воспользовался случаем для того, чтобы высказать ему о своем неприятном впечатлении, полученном мною от произнесенной им речи перед моими учениками во время репетиции:

«Позвольте мне, Ваше Превосходительство, заявить Вам, что вчера на репетиции Вы меня очень обидели. Вы в присутствии моих учеников подвергли критике мою педагогическую работу, в которую я вкладываю всю мою душу. Нельзя в течении одного или двух лет направить в надлежащее русло дело, которое было в плачевном состоянии в течении многих лет. Вместо того, чтобы переговорить со мною в присутствии инспектора классов о моем методе преподавания химии, Вы подняли этот вопрос в присутствии моих подчиненных и совершенно не заслуженно стали меня порицать за неудовлетворительные отметки, которые я ставлю юнкерам. Все мною делается для того, чтобы этот учебный предмет, химия, преподавался в Артиллерийском Училище так же хорошо, как математика и физика, а Вы вместо того, чтобы меня поддержать, деморализуете ту работу, которую я с таким трудом веду. Все в свое время образуется, и я составлю необходимый учебник по химии, как только защищу свою диссертацию. А теперь я могу только прибавить, что если я не подхожу быть преподавателем, то в Вашей власти отчислить меня, и я постараюсь найти себе подходящее место».