Жизнь одного химика. Том 1 - Страница 84

В этом отношении П. Сабатье в своей книге «Катализ в органической химии», 1927 г., стр. 212, неправильно указывает, что Григорьев в своей краткой заметке показал, что вообще окись металла обладает свойством отнимать роду от алкоголей. За неимением опытов он не мог (да этого и нет в заметке об его опыте) обобщить это свойство для всех окислов металлов; в своем кратком сообщении он приводит только опыт с глиноземом. Между тем; как мои опыты показали, что такого обобщения делать нельзя, и сам Сабатье в своих позднейших статьях подтвердил все мои опытные данные, сделанные в этом направлении. Далее Сабатье пишет, что Ипатьев испытал этот процесс и подтвердил на графитовой трубке. Это заключение Сабатье является совершенно нелогичным: зачем мне было подтверждать опыты Григорьева на графитовой трубке, когда проще было бы взять глинозем и положить его в стеклянную трубку, если бы я только занялся повторением его опытов? Как было описано выше, графитная трубка была взята для того, чтобы выяснить влияние угля и графита на ход каталитического разложения спирта, и глина была взята только как связующее вещество. Лишь после замеченного нового вида разложения алкоголя, я стал изучать, какая составная часть графитовой трубки является катализатором для разложения этилового спирта на этилен и воду.

Только описанный подход к изучению влияния катализаторов на пирогенитеческое разложение алкоголей дал мне возможность открыть глинозем, как катализатор, и предложить его для общего способа получения олефинов из алкоголей, как алифатических, так и циклических. Никто до меня не доказал, что глинозем есть катализатор для дегидратации спиртов, ибо, как я уже сказал ранее, данное вещество только тогда может получать это название, когда оно будет в состоянии, не претерпевая изменения, повторить данную реакцию громадное число раз, т. е. быть мультиактором. Что глинозем и глина обладает такой способностью, было показано на моих многочисленных опытах, и потому этот катализатор быстро завоевал себе право гражданства не только в лабораториях, но и в заводской практике.

Я приведу здесь один факт, который должен еще более убедить беспристрастного читателя, что честь открытия глинозема, как катализатора в органической химии, должна принадлежать мне. Вскоре после опубликования моей работы о дегидратирующем катализаторе глиноземе, я получил письмо от известной немецкой фирмы Шеринга в Берлине, которая просила меня сообщить, при каких условиях я мог разложить винный спирт на этилен и воду, так как произведенные ими опыты показали им, что разложение происходит при гораздо более высокой температуре, чем я указал в своей статье, и что, кроме того, этилен получается с выходом не более 60% и загрязнен другими газами; они сообщили, что они взяли очень хороший глинозем от Кальбаума. Я могу спросить, мог ли в то время кто нибудь из химиков ответить на этот вопрос? На основании моих опытов и благодаря моим теоретическим воззрениям на природу каталитических реакций, мне было не трудно немедленно ответить на их вопрос и указать, какой глинозем мог быть катализатором для этой реакции.

Только такой философ-химик, как я, мог безвозмездно ответить на заданный мне вопрос со стороны богатой немецкой фирмы вместо того, чтобы взять патент и получать потом барыши. Я послал им письмо и удовлетворил их просьбу. Они в точности выполнили мои указания о приготовлении катализатора глинозема и получили чистый этилен с теоретическим выходом. Какаво же было мое удивление, когда через некоторое время в мой кабинет явился представитель общества Шеринг в Петербурге и передал мне 1000 марок за указания, которые я дал фирме по приготовлению хорошего катализатора глинозема.

Можно сделать Сабатье упрек, почему он не пометил в своей книге работу сделанную еще в XVIII столетии 4мя голландскими химиками: Дайманом, Ван Троосвиком, Лаунвренбергом и Бондтом, что пары этилового спирта разлагаются глиной на газы, в которых преобладает маслородный газ (этилен). Работа, сделанная этими химиками свыше 100 лет тому назад, была забыта, нигде не была упоминаема, — даже в «Handbuch» Бейльштейна. Но во всяком случае было бы гораздо логичнее, чтобы Сабатье упоминал об работах этих химиков, чем о краткой заметке Григорьева, которой никто не мог придать какого либо серьезного значения. Голландские химики, конечно, тоже не могли сделать какого-либо заключения об имеющемся здесь каталитическом воздействии глинозема, так как в то время и не существовало никакого представлении о каталитических реакциях.

После доклада, сделанного мною на собрании членов химической секции — «О двояком каталитическом разложении алкоголей», начальство Артиллерийской Академии и Училища организовало завтрак для членов С’езда. На этом завтраке профессору А. Е. Фаворскому, прекратившему чтение лекций по органической химии в Михайловском Артиллер. Училище, был поднесен особый жетон (медаль), а я в своей речи отметил ту пользу, которую он принес для улучшения преподавания химии, и, кроме того, поблагодарил за его помощь, оказанную мне лично в моих первых научных исследованиях. После завтрака в химической аудитории состоялся второй интересный доклад В. Омелянского: «О брожении клетчатки». Он доказал впервые, что в зависимости от природы фермента может быть два вида распада клетчатки: метановое и водородное. Его доклад вызвал очень оживленный обмен мнений.

Таким образом в этот день были доложены две работы, в которых было показано, что существуют селективные катализаторы и энзимы, которые вызывают и различный распад одного и того же органического вещества. Данные обоих докладов сближали каталитическое действие катализаторов и энзимов.